Чтобы собрать себя до целого,

я принимаю себя малого,

и понимаю — нет тут белого,

а чернота цвет снега талого.

А после будет многоцветие,

а после ставят многоточие,

и все уместны междометия.

Невинность кажется порочной,

я принимаю свою целостность

как мозаичное строение,

и мужество вбирает женственность

как Богом данное явление.

Я принимаю себя слабого,

и в этой слабости — всесильного,

как воробья в запале храброго,

и как кота — всегда тактильного.

Я принимаю одиночество,

я принимаю боль познания,

в молчании — скромную доходчивость

и силу детского дыхания.

Я принимаю всё и полностью,

согласно умыслу творения,

и в этот миг брешь в чёрной пропасти

закроет звук стихотворения.